Jaromír Nohavica - Já Tam Byl текст и перевод песни
На странице представлены текст и перевод с чешского на русский язык песни «Já Tam Byl» из альбома «V Lucerně» группы Jaromír Nohavica.
Текст песни
Nohavica: Vy, kdož máte uši k slyšení a oči k dívání, všichni lidé dobré vůle, slyšte moje zpívání. Chci vám vylíčit příběh smutný jako život sám o tiché bolesti, kterou na duši mám. V městě Olomouci, v starobylé metropoli Hané, se narodilo dítě samým ďáblem znamenané, neboť rudou skvrnu velikosti lipového listu mělo na tváři svý jsouce nezrozené v Kristu. Jeho ubohá matka, jejíž jméno není známo, jej položila ke zdi kaple na chladivý mramor, aniž řekla komu o tom, aniž zmínila se muži, který její tělo ke své rozkoši jen užil. Pio Squad: Seděl jsem vedle ní ve špinavym bordelu, jenom tiše plakala a držela mě za ruku. Na sobě neměla nic a měla dělat robotu, měla se mile usmívat a prodávat nahotu. Nohavica: Dítě nalezeno bylo mrtvé druhého dne z rána. Kněz řekl, že tak zněla vůle všemocného Pána a soudní lékař suchou řečí policejní češtiny napsal, že smrt nastala podchlazením v noci, zhruba ve tři hodiny. Pio Squad: Netoužila po ničem, než po chvíli ticha. Přitiskla se ke mně, začala mi šeptat do ucha, že už nemůže dál, že ztrácí víru ve všecko, vyprávěla o tom, jak jí zaškrtili dětsko. Nohavica: Oné noci já v tamtěch místech jsem byl, avšak jiné sem věci dělal, zpíval a pil. Dvacet metrů stranou kaple, na lavičce s láhví vína, jsem zpíval a tvou blůzu rozepínal. Pio Squad: Povídala pěkný věci o svym manželi, co po ránu jí probouzí hned pěstí do hlavy a její rodiče, že po porodu jí hned odhodili. Dvacet let jí bylo a už jí docházely síly. Nohavica: Svlíkni si košilku, lásko moje, do rána bílého daleko je, do rána bílého ještě kousek, krásné je, když lidi milujou se. Pio Squad: Já tam seděl jako cvok a nebyl schopnej slova, před jejím pohledem už nedalo se vůbec nikam schovat. Pak si lehla na postel a začla usínat, zeptala se, jestli se o ni můžu postarat. Nohavica: Jaký sen se mu zdál, na co myslelo k ránu, když vychládalo jeho tělo v bílém povijanu, zda vidělo tmu, zda vidělo hvězdy, tváří k obloze a hlavičkou ke zdi. Pio Squad: Pak už nevnímala a já přes ni položil deku. Vyšel jsem do noci ven a dusil v sobě kus vzteku. Myslel jsem na její strach, na každou její ránu, jaký sen se jí zdál a na co myslela k ránu. Nohavica: Jistě slyšelo můj hlas, který parkem zněl. Jistě volalo a já ho neslyšel. Já ho neslyšel a nešel tam, kam jít bylo nutné. Od té noci mé písně jsou bez výjimky smutné. Pio Squad: Nechal jsem jí tam ležet a šel pomalu domů. Proč sem jí nevytáhl pryč z těch pekelnejch drápů? Chtěl jsem si jenom užít, nevěděl, co bylo nutný, od tý doby jsou mý písně bez výjimky smutný. Nohavica: Čas odnáší naší bolest zvolna nahoru a hanácká rovina se táhne k obzoru. Jako prsty se k nebi tyčí olomoucké věže, a to já jsem byl, kdo tam na mramoru ležel. A to já jsem byl, a to já jsem byl, a to já jsem byl… Já tam byl. (Já jsem byl…) Já tam byl. (Já jsem byl…) Já tam byl. (Já jsem byl,) kdo tam na mramoru ležel. To já jsem byl…
Перевод песни
Nohavica: у кого есть уши, чтобы слышать, и глаза смотреть, все люди доброй воли, слушайте мое пение. Я хочу рассказать вам историю грустной, как сама жизнь о тихой боли, которую я испытываю на душе. В городе Оломоуц, в Древнем мегаполисе Хана, рожденный ребенок сам дьявол означает, для красного пятна размером с липовый лист у него на лице было рождение во Христе. Его бедная мать, чье имя неизвестно, она положила его к стене часовни на холодный мрамор, не сказав кому-либо об этом, не упоминая мужчин, который любил ее тело. Пио отряд: я сидел рядом с ней в грязном борделе, она просто тихо плакала и держала меня за руку. На ней ничего не было, и она должна была сделать робота, она должна была улыбаться и продавать наготу. Nohavica: ребенок был найден мертвым на следующий день утром. Священник сказал, что такова Воля Всемогущего Господа и судмедэксперт сухо говорит на полицейском чешском языке он написал, что смерть наступила ночью, через три часа. Pio Squad: она не жаждала ничего, кроме минуты молчания. Она прижалась ко мне, начала шептать мне в ухо, что он больше не может, что он теряет веру во все, она рассказывала о том, как ее задушили. Nohavica: в ту ночь я был в тех местах, но другие вещи я делал, пел и пил. Двадцать метров в сторону часовни, на скамейке с бутылкой вина, я пел и расстегивал твою блузку. Пио отряд: она рассказывала приятные вещи о своем муже, что просыпается по утрам, чтобы ударить ее по голове и ее родители сразу же бросили ее после родов. Ей было 20 лет, и у нее уже не хватало сил. Nohavica: сними рубашку, любовь моя, к утру белого далеко, до утра белый еще немного, красиво, когда люди любят друг друга. Пио отряд: я сидел там, как псих, и не мог сказать, от ее взгляда больше не спрятаться. Затем она легла на кровать и начала засыпать, она спросила, Могу ли я позаботиться о ней. Nohavica: какой сон он мечтал о том, что он думал утром, когда он вырастил свое тело в Белом повиани, видел ли он темноту, видел ли он звезды, лицом к небу и головой к стене. Пио отряд: тогда она больше не замечала, и я положил одеяло на нее. Я вышел на улицу и задыхался от гнева. Я думал о ее страхе, о каждом ее ударе., какой сон ей приснился и о чем она думала утром. Nohavica: конечно, услышал мой голос, который звучал парком. Конечно, он звонил, и я его не слышал. Я не слышал его и не пошел туда, куда нужно было идти. С той ночи мои песни без исключения сожалению. Пио отряд: я оставил ее там и медленно пошел домой. Почему я не вытащил ее из этих адских когтей? Я просто хотел наслаждаться, не зная, что было необходимо, с тех пор мои песни без исключения печальны. Nohavica: время забирает нашу боль медленно вверх и ганацкая равнина тянется к горизонту. Как пальцы, к небу поднимается Оломоуцкая башня, и именно я лежал на мраморе. И это был я, и это был я, и это был я… Я был там. Я был там. (Я был…) Я был там. (Я был,) кто лежал там на мраморе. Это был я.…