Country Joe McDonald - The Man From Athabasca текст и перевод песни
На странице представлены текст и перевод с английского на русский язык песни «The Man From Athabasca» из альбома «War War War Live» группы Country Joe McDonald.
Текст песни
Oh the wife she tried to tell me that 'twas nothing but the thrumming of a woodpecker a-rapping on the hollow of a tree; and she thought that i was fooling when i said it was the drumming of the mustering of legions and 'twas calling unto me; 'twas calling me to pull my freight and hop across the sea. And a-mending of my fish-nets sure i started up in wonder, for i heard a savage roaring and 'twas coming from afar; oh the wife she tried to tell me that 'twas only summer thunder, and she laughed a bit sarcastic when i told her it was war: 'twas the chariots of battle where the mighty armies are. Then down the lake came half-breed tom with russet sail a-flying and the word he said was «war» again, so what was i to do? oh the dogs they took to howling and the missis took to crying, as i flung my silver foxes in the little birch canoe; yes, the old girl stood a-bubbling till an island hid the view. Says the factor, «mike, you’re crazy! they have soldier men a-plenty. you’re as grizzled as a badger and you’re sixty year or so.» «but i haven’t missed a scrap,» says i, «since i was one and twenty. and shall i miss the biggest? you can bet your whiskers? no!» so i sold my furs and started … and that’s eighteen months ago. For i joined the foreign legion and they put me for a starter in the trenches of the argonne with the boche a step away; and the partner on my right hand was an apache from montmartre; and on my left there was a millionaire from pittsburgh, u.s.a. (poor fellow! they collected him in bits the other day.) Well i’m sprier than a chipmunk, save a touch of the lumbago, and they calls me old methoosalah, and blagues me all the day. i’m their exhibition sniper and they work me like a dago, and laugh to see me plug a boche a half a mile away. oh i hold the highest record in the regiment, they say. And at night they gather round me, and i tell them of my roaming in the country of the crepuscule beside the frozen sea, where the musk-ox run unchallenged and the cariboo goes homing; and they sit like little children, just as quiet as can be: men of every clime and color, how they harken unto me! And i tell them of the furland, of the tumpline and the paddle, of secret rivers loitering, that no one will explore; and i tell them of the ranges, of the pack-strap and the saddle, and they fill their pipes in silence, and their eyes beseech for more; while above the star-shells fizzle and the high explosives roar. And i tell of lakes fish-haunted where the big bull moose are calling, and forests still as sepulchers with never trail or track; and valleys packed with purple gloom, and mountain peaks appalling, and i tell them of my cabin on the shore at fond du lac; and i find myself a-thinking: sure i wish that i was back. So i brag of bear and beaver while the batteries are roaring, and the fellows on the firing steps are blazing at the foe; and i yarn a fur and feather when the marmites are a-soaring, and they listen to my stories, seven poilus in a row, seven lean and lousy poilus with their cigarettes aglow. And i tell them when it’s over how i’ll hike for athabaska; and those seven greasy poilus they are crazy to go too. and i’ll give the wife the «pickle-tub» i promised, and i’ll ask her the price of mink and marten, and the run of cariboo, and i’ll get my traps in order, and i’ll start to work anew. For i’ve had my fill of fighting, and i’ve seen a nation scattered, and an army swung to slaughter, and a river red with gore, and a city all a-smolder, and … as if it really mattered, for the lake is yonder dreaming, and my cabin’s on the shore; and the dogs are leaping madly, and the wife is singing gladly, and i’ll rest in athabaska, and i’ll leave it nevermore, and i’ll leave it nevermore.
Перевод песни
О, жена, она пыталась сказать мне, что это было не что иное, как стук дятла по дуплу дерева, и она думала, что я дурачился, когда сказал, что это был стук барабанов легионов, и звал меня. два раза звали меня тащить свой груз и перепрыгивать через море. И починка моих рыбных сетей, конечно, я начал удивляться, потому что услышал дикарь, ревущий издалека. О, жена, она пыталась сказать мне, что это был только Летний гром, и она немного саркастично смеялась, когда я сказал ей, что это война: две колесницы сражений, где находятся могучие армии. Затем вниз по озеру пришел полукровный том с руссовым парусом, и слово, которое он сказал, снова было» война", так что мне было делать? о, собаки, которых они завывали, и миссис плакали, когда я швырял своих серебряных лисиц в маленькое Березовое каноэ; да, Старая девочка стояла, бурлящая, пока остров не скрыл вид. Говорит фактор: "Майк, ты сумасшедший! у них много солдат. ты такой же измученный, как барсук, и тебе шестьдесят лет или около того» . " но я не пропустил ни одной мелочи, - говорит Я, - с тех пор, как мне было двадцать. ты можешь поспорить на свои усы? нет! " так что я продал свои меха и начал ... и это восемнадцать месяцев назад. Потому что я присоединился к Иностранному легиону, и они посадили меня на старте в окопы Аргоны с боче в шаге от меня, а напарником по моей правой руке был Апач из Монмартра, а слева от меня был миллионер из Питтсбурга. (бедняга! на днях его собрали по кусочкам.) Что ж, я круче, чем бурундук, прибереги прикосновение люмбаго, и они зовут меня старой метусалой, и мучают меня весь день. я-их выставочный снайпер, и они работают со мной, как Даго, и смеются, видя, как я затыкаю булочку в полумиле отсюда. о, Говорят, у меня самый высокий рекорд в полку. И ночью они собираются вокруг меня, и я рассказываю им о своем странствии в стране сумерек у замерзшего моря, где безмолвно бегут овцы и бегут карибу, и они сидят, как маленькие дети, как можно тише. люди всех высот и цветов, как они вцепились в меня! И я говорю им о заброшенной земле, о дамбе и весле, о тайных реках, блуждающих по течению, что никто не будет исследовать; и я говорю им о хребтах, о стае-ремне и седле, и они наполняют свои трубы тишиной, и их глаза умоляют о большем; в то время как над Звездными снарядами шипят и грохочут ВВ. И я рассказываю о озерах, где обитает рыба, где зовут большого быка, и лесах, до сих пор как могильщики, где нет тропы или тропы; и долинах, наполненных пурпурным мраком, и горных вершинах, ужасающих, и я рассказываю им о своей хижине на берегу в Фон-дю-Лак; и я нахожу себя мыслящим: конечно, я хотел бы вернуться. Так что я хвастаюсь медведем и бобром, пока ревут батарейки, и парни на огневых ступеньках пылают на врага; и я прячу мех и перо, когда мармиты парят, и они слушают мои истории, семь пул подряд, семь Лин и паршивый пул со своими сигаретами. И я говорю им, когда все закончится, как я отправлюсь в поход в атабаску; и те семь жирных Пойлов тоже сошли с ума. и я дам жене "маринованную ванну", которую обещал, и спрошу у нее цену за нор и куниц, и за бегство карибу, и я приведу свои ловушки в порядок, и я начну работать заново. Потому что у меня было полно борьбы, и я видел рассеянную нацию, и армию, замахнувшуюся на бойню, и красную реку с кровью, и город, весь тлеющий, и ... как будто это действительно имело значение, ибо озеро там мечтает, и моя хижина на берегу; и собаки безумно прыгают, и жена с радостью поет, и я отдохну в атабаске, и я оставлю это навсегда, и я оставлю это навсегда.